На подходе к пещере он вдруг заметил огни неподалёку от входа. На мгновение его сердце замерло. Люди? Тейна матэ бросился вперёд и, заметив справа от себя знакомую повозку, ускорился. Влетев в пещеру, он увидел картину, которой опасался больше всего на свете. Перед ним стоял капитан Ри в сопровождении ещё одного Охотника, который оттаскивал глубоко раненного товарища к стене. В центре же лежало грузное чёрное тело Рэйры с широким полуторным клинком, искусно вогнанным в лёгкое. Она всё ещё дышала, но вздохи скорее напоминали предсмертные хрипы, а струйка крови из приоткрытого рта стекала вниз, смешиваясь с огромной багровой лужей на полу. Такута на подкашивающихся ногах приблизился к ней, миновав Ри, который, к его удивлению, не сдвинулся с места, чтобы помешать. Не помня себя, Такута опустился на колени рядом с Рэйрой, чувствуя, как кровь моментально пропитывает тонкие шаровары ещё горячей влагой. Чудовище зарычало и с трудом выкинуло вперёд когтистую лапу, полоснув по груди Такуты, однако её сил хватило лишь разорвать рубашку и оставить под ней две неглубокие царапины. Такута подвинулся чуть ближе и аккуратно погладил её по блестящей от крови морде.

– Как же ты так, – сбивчиво шептал он, – как же так вышло…

Рэйра сипло заверещала. Такута снял перчатку с правой руки и снова коснулся головы монстра. Спустя несколько секунд картинка перед его глазами переменилась.

Последнее, что видел Такута в свои прошлые визиты – воспоминания Рэйры вплоть до момента встречи с ним, когда она вдруг почувствовала знакомый запах и позволила этому неведомому существу находиться в её жилище. Но сейчас он мог наблюдать всё то, что она видела в последние месяцы. Как из неизведанного существа, причинявшего ей боль своими медицинскими манипуляциями, он превращался в того, кто заставил эту боль исчезнуть. Как она впервые прикоснулась к нему и к своему удивлению обнаружила, что это помогает ей понимать его речь так же хорошо, как она понимала своих сородичей на расстоянии касания. Такута видел, как его слова из неразборчивого набора звуков с каждым днём превращались для неё в нечто осознанное. Как сознание монстра выходило за рамки привычных природных понятий: таких как животное, человек или опасность, и начинало распознавать такие концепции, как добро, зло и понимание. Как Рэйра, даже чувствуя, что его запах меняется на резкий мужской и невероятно сильно ощутимый для её чёткого нюха, самостоятельно подавляла в себе агрессию, появившуюся уже в первые дни уменьшения дозы раствора. Чудовище, «неразумное животное», которым видели его остальные, подавляло собственную природу, чтобы принять чужое для неё существо, просто проявившее к ней доброту! Монстр, способный лишь на жестокие убийства, узнавал маленького человека, ежедневно навещавшего её, и искренне радовался его присутствию! И в те моменты, когда Такута умолял Рэйру помочь вернуть её домой, она отворачивалась, зная, что за пределами пещеры её ждёт враждебный и опасный мир. Её дом остался за тысячи километров отсюда, и, даже пройдя сквозь опасности, боль и острые клинки, ждущие на этом пути, она вернулась бы к опустевшему пепелищу, где уже давно никого не осталось. Где все похожие на неё давно уснули. Как её дитя и все, к кому она была привязана. Но здесь, в этой пещере, даже несмотря на ежегодные вторжения враждебно настроенных людей, она впервые за многие годы увидела кого-то, кто попытался её понять. Она вдруг начала осознавать, что люди – не монстры, и не каждый из них таит угрозу. И ей не хотелось менять место, где её наконец-то приняли, на призрачную надежду вернуться в свою выжженную пустошь, где остались лишь камни да сухой ветер.

Такута отнял руку от её головы и огляделся, стараясь разглядеть хоть что-то замутнёнными и наполнившимися влагой глазами. Вокруг были разбросаны совсем свежие трупы молодых Охотников, которых ещё минимум пять месяцев не должно было здесь быть. Среди них была и высокая женщина, чьи светлые волосы пропитались кровью, а изуродованное лицо почти невозможно было различить. Один из парней, который еще дышал, но был готов испустить последний вздох, лежал на земле, а рядом с ним стоял его товарищ с руками, перепачканными в крови. Очевидно именно его меч торчал между рёбер Рэйры, которая… проклятье, Такута не мог в это поверить. Рэйры, которая по его же собственной вине потеряла бдительность и утратила свою враждебность перед людьми. А они по иронии именно сейчас узнали о её слабых местах.

– Хорошая работа, Мэй, – Ри подошёл к выжившему парню и похлопал его по плечу.

– Капитан, даже не верится, что мы это сделали! Эй, Туанга, держись, – парень перевёл взгляд на истекающего кровью товарища, – мы тебя вытащим! Мы герои, представляешь?

– Мэй, мне больно, – прохрипел умирающий Охотник.

– А ну прекрати, слышишь? – успокаивал его Мэй, сразивший чудовище, – мы уже возвращаемся. Скоро нас будут награждать на главной площади. Слышишь, Туанга? Все будут смотреть на нас! Как мы и хотели, помнишь?

– Не надо, Мэй, – Ри приблизился к Туанге, лежащему на земле, и внезапно вонзил свой меч в живот парня, отчего тот издал последний сдавленный крик и, обмякнув, распластался на полу.

– Что вы делаете, капитан?! – Мэй резко вскочил, непонимающе глядя на Ри.

– Он бы не выжил. Нельзя было заставлять его мучиться.

– Его можно было спасти!

– Мне очень жаль, Мэй. С такими ранами не выживают. Правда ведь, тейна матэ?

Капитан повернулся в сторону Такуты, смотрящего на них остекленевшим взглядом. Мэй тоже повернулся в его сторону, глядя на Такуту глазами, полными боли и надежды услышать хоть что-то, что поможет ему справиться со смертью друга. В это время клинок Ри резко пронзил парня сзади, выйдя через грудную клетку, наполнив взгляд Мэя невероятным страхом.

– Капитан… ч-что в-вы…

– Прости, Мэй, – Ри положил руку на его плечо и грубо выдернул клинок, заставив парня упасть на колени и, закашлявшись, закатить глаза и замолчать навсегда.

Капитан молча стоял и ещё несколько минут оглядывал пещеру пристальным взглядом. Такута поднялся на ноги, не ощущая своего тела, и побрёл к выходу. Остановившись перед ним, он повернул голову к Ри, в последний раз вглянув на него. Капитану стало не по себе от осунувшегося побледневшего лица с абсолютно пустыми глазами, будто бы смотрящими сквозь него. После этого Такута отвернулся и медленно двинулся вперёд, спустившись на тропу среди скал. Ри отбросил меч в сторону, проводив тейна матэ взглядом. Конечно, стоило бы избавиться и от него, не оставив свидетелей, но почему-то капитан был уверен, что этот человек больше не проронит ни слова. К тому же, до его суда оставалось пять дней.

* * *

Повозка тряслась и подпрыгивала на каждой кочке. Отхлебнув из фляги, Такута тут же пролил на себя добрую половину её содержимого, однако лишь равнодушно поморщился и, проведя рукой по влажной рубашке, снова уставился в окно. Зелёные рисовые поля постепенно сменялись хвойными лесами и пыльными равнинами.

В свою первую неделю на западе Такута занимался преимущественно тем, что пил. Во вторую – тем, что пил ещё больше. Местные очень любили варить Фени́ – настойку из яблок, орехов и кокоса, и её стойкий запах насквозь пропитал все западные таверны. Своего рода «визитная карточка» этих мест.